По данным британской разведки, сейчас Россия стремится создать дополнительные боевые подразделения для развертывания в Украине. Вполне вероятно, что для формирования так называемых "третьих батальонов" в составе бригад, которые зачастую не укомплектованы полностью, будут привлекать призывников или мобилизованных резервистов. Корреспондент Север.Реалии поговорил с матерью срочника, которого удалось вернуть с фронта.

По официальным данным, на территории Украины срочников сейчас нет. Властям, впрочем, пришлось признать, что всё же солдаты срочной службы там были и даже попали в плен – 9 марта об этом рассказал официальный представитель Минобороны, генерал-майор Игорь Конашенков. За несколько дней до этого президент Владимир Путин заверял, что в спецоперации участвуют только контрактники.

Военный прокурор Западного округа Артур Егиев заявил, что не менее 600 солдат срочной службы привлекались к военным действиям в Украине. По его словам, "около 12 офицеров" за это наказали, а срочников быстро вернули в Россию. 6 мая бывшая замглавы Россотрудничества Наталья Поклонская встречалась с матерями российских военнослужащих, чьи сыновья попали в Украине в плен. Поклонская сообщила, что среди участниц встречи были и матери срочников, чьи дети "вопреки указанию верховного главнокомандующего Владимира Путина были отправлены в Украину, до сих пор оттуда не вернулись".

Корреспондент Север.Реалии пообщался с матерью одного из срочников, который в начале "спецоперации" оказался в Украине. В конце марта его вернули в военную часть. Мы изменили имя солдата по просьбе его матери: "У него такая часть – можно ожидать чего угодно", – говорит она.

"1000 долларов в сутки"

18-летний Кирилл родом из небольшого городка Малая Вишера, что в 100 км от областного центра, Великого Новгорода. Живет там сейчас немногим больше 10 тысяч человек. Работать в Малой Вишере, кроме Октябрьской железной дороги и магазинов, особо негде. Народ массово уезжает в Петербург: кто насовсем, кто работает вахтами, а кто-то даже ездит в Питер и обратно на электричке каждый день. Некогда крупный стекольный завод, который обеспечивал весь Советский Союз стеклом для кинескопов и ёлочными игрушками, сейчас работает в очень небольших объёмах.

Кирилл бросил местное ПТУ, где учился на слесаря подвижного состава, и в декабре прошлого года его призвали в армию. Он попал в военную часть 34670, что базируется в городе Валуйки и поселке Сопоти Белгородской области – в 30 км от украинской границы.

– Он мне еще перед армией говорил: "Ты не переживай, год быстро пролетит", да и вообще, мол, "я полгода прослужу и подпишу контракт". Но я ему сказала: "Никаких контрактов. Мне бы этот год как-нибудь пережить", – рассказывает 39-летняя Екатерина.

По всему видно, она считает сына ещё не вполне взрослым: рассказывая, чаще всего называет его "ребенок", а иногда и вовсе использует местоимение "мы".

– Когда Конашенков объявил, что срочники в плену, я знала, что мой ребенок должен быть на границе, – вспоминает Екатерина. – Я стала бить тревогу, так как он уже неделю на связь не выходил, 23 февраля он мне сказал, что, мол, мы продвигаемся ближе к границе, и все. И я позвонила в военкомат в Чудово, попросила, чтоб мне нашли моего ребенка. Они сделали запрос в часть, оттуда пришел ответ, что якобы мой ребенок 4 февраля подписал контракт, хотя он не собирался этого делать, у нас с ним был разговор на эту тему, и не один раз, чтоб никаких контрактов, и тем более, отслужили мы всего два месяца… Нас призвали в декабре, а в феврале отправили туда. Я стала звонить в военную прокуратуру города Курска, так как наша часть относится к ней, там написала заявление. Оказывается, там было не одно мое заявление, многие мамочки писали. 12 марта мне ребенок позвонил сам, сказал, что он находится на Украине. В каком регионе – он не говорил, он только сказал: "Мамочка, я живой, ты не переживай". Я у него спросила быстро про контракт, он сказал, что никакого контракта не подписывал. Слава богу, в плену он не был, на территорию Украины их вывезли обманом. На словах им пообещали, что они будут получать тысячу долларов за день, но в итоге даже 53 доллара за день мы так еще не получили – это боевые которые. Боремся с частью до сих пор, не знаем, оплатят, не оплатят. Эти липовые контракты уже аннулированы.

В России Кирилл оказался только 31 марта – вопреки заявлениям властей, что все срочники в "кратчайшие сроки" были переброшены на родину.

– Мы обрывали телефоны и Минобороны, и прокуратуры города Курска, и Санкт-Петербурга (главная военная прокуратура Западного округа там находится), в общем, куда только ни писали письма, – рассказывает Екатерина. – Обращалась в управление по правам человека, к Москальковой. Периодически сын выходил на связь. Числа с 15-го, что ли, их стали вывозить, но мой ребенок приехал оттуда только 31 марта, и то, когда он мне последний раз звонил, я ему сказала: "Сына, ты ни за что не бойся, просто приходит машина за вами – ты садись внаглую, прям даже не переживайте, вам никто ничего за это не сделает, потому что вы срочники". А то начальство вечно только обещаниями и завтраками кормит. Ну, и 31 марта вечером он мне позвонил и сказал, что он в России.

По словам Екатерины, тот факт, что контракты были поддельными, подтвердила военная прокуратура, сличив почерки ребят и подписи на бумагах. К тому же её Кирилл при всём желании не мог стать контрактником – он окончил всего 9 классов, а военнослужащий контрактной службы должен иметь среднее специальное или высшее образование.

Однако за липовые контракты никто не ответил, уверяет мама срочника.

– Наказывать некого, – утверждает Екатерина. – Все начальство на Украине. Люди, которые все это сделали, – они все там.

Ели что подстрелят в лесу

В части, куда попал Кирилл, в целом обеспечение очень плохое. Кормят ужасно – как рассказывал маме Кирилл, есть почти ничего невозможно, он даже заработал болезнь желудка, и матери пришлось около двух месяцев добиваться, чтобы его показали врачу.

– Я добилась, чтоб его подлечили. Вот и добилась, что подлечили и отправили на Украину, – горько усмехается она.

В Украине со снабжением было еще хуже. Коробочки с сухпайком солдатам привозили не каждый день. Иногда одна коробочка приходилась на несколько человек. А иногда еды не было совсем.

– Бывало, что и снег ели два дня, без еды сидели, – говорит Екатерина. – А так, кто в лесу обитает, того стреляли и варили себе суп.

Вернувшимся из странной "командировки" срочникам выдали сменную форму только через два или три дня.

– Он мне звонит: "Я не надену. Тут дырка на дырке, и дыркой погоняет". Я ему послала денег и говорю, мол, иди в Военторг, у них на территории части он есть, и в городе, от которого десять минут езды, и вот он сам купил ее себе. Форма стоила четыре тысячи, – рассказывает Екатерина.

О том, что конкретно происходило на территории Украины, Кирилл маме почти не рассказывал. Во-первых, особенной возможности для этого нет, а во-вторых, по словам Екатерины, "она не хочет нервировать ни себя, ни его". Единственное, что она знает точно: её сын видел там не одну смерть.

– Потери были, – говорит мать солдата. – Потерь было много. Он сам лично видел. Мы с ним немного поговорили, когда приезжали к нему. И я знаю некоторых мамочек, у которых дети погибли... Мой ребенок был там вместе с одним срочником и одним контрактником… Они оба погибли. Одного он даже нес на себе уже мертвого. Переживал очень. Надеюсь, все это как-то со временем забудется. Хотя, наверное, никогда такое не забудется…

Она не знает, что сам Кирилл думает о спецоперации – нужна ли она и какова ее цена: это они тоже не обсуждали. Сама Екатерина, до этого отвечавшая на все вопросы по-боевому, в этот момент теряет уверенность:

– Ну, людей, конечно, жалко, которых обстреливали восемь лет… – размышляет она. – Не знаю, там политика… Грубо говоря, политика. Как сказать-то… С одной стороны, нужна была эта спецоперация, с другой – просто гибнут люди. Не знаю, что еще сказать. Это только чисто политика, и больше ничего хорошего.

Корреспондент Север.Реалии попытался связаться и с другими матерями срочников, чьих детей привлекли для участия в "спецоперации". Но они наотрез отказались общаться с журналистом.

9 мая телеграм-канал "Ищи своих" опубликовал целую серию писем региональных уполномоченных по правам человека из Новгородской области и Санкт-Петербурга в адрес военного прокурора Западного военного округа Артура Егиева и командующего войсками Западного военного округа Александра Журавлева с просьбой провести проверки и выяснить, как призывники превращаются в контрактников и оказываются на фронте. Была ли проведена такая проверка и чем она завершилась, в военной прокуратуре Западного военного округа не смогли сообщить оперативно. Корреспондент Север.Реалии направил письменный запрос в надзорное ведомство с просьбой рассказать о результатах проверки.

После того как об участии срочников в т. н. "специальной военной операции" стали сообщать СМИ, власти оперативно отчитались, что все срочники в "кратчайшие сроки" были переброшены на родину. Вернуть солдат помогала уполномоченная по правам человека в Российской Федерации Татьяна Москалькова, подтвердил корреспонденту Север.Реалии новгородский омбудсмен Анатолий Бойцев.

– Я встречался с матерью. К этому времени, благодаря вмешательству российского уполномоченного Татьяны Москальковой, всё уже вернули на круги своя, – комментирует Бойцев историю Екатерины и ее сына из Малой Вишеры. – До этого мы проконсультировали мать и отправили письмо на Москалькову, и призывника развернули.

По информации Бойцева, военная прокуратура привлечет к ответственности около 15 офицеров, которые причастны к незаконной отправке срочников на войну в Украину.